Воспоминания Анастасии Алексеевны А.

Год рождения – 1918. Национальность – карелка.

Родилась я и всю жизнь прожила в небольшой деревне, называется Печная Сельга. Это в 10 км от поселка Речная Сельга в Олонецком районе. Семья была большая: отец, мать, 3 сестры и 2 брата. Всю свою жизнь родители прожили в этой деревне: обрабатывали землю, выращивали скот. В 1932 году нужно было идти в колхоз. Радио в деревне до войны не было, а газету выписывали только в одном доме в деревне. Мало что знала о том, что в мире происходит. Клуба даже не было. Молодежь собиралась в разных домах на вечерины, водили кадриль. Да так еще и родители наши делали. Свадьбу я тоже справляла по-старинному, как принято было. С песнями, с плясками. Мужа то своего любила и по любви пошла. Жить стала в доме отца мужа. Свекр был очень хороший человек, жалостливый.

А в 39 году в ноябре, как раз как отмечали день рождение мужа, пришел сосед и сказал, сто срочное собрание проводится и мужу надо на него идти. Василий пришел с собрания такой расстроенный, взял дочку на руки и говорит мне, что забирают его на войну. Надо мол, ничего не поделаешь. Так осталась я одна с двухгодовалой дочкой на руках, да еще была беременна вторым ребенком. В деревне ходили разговоры, что войну начали финны; но почему, да зачем, то ничего не говорили. Зима была очень холодная и очень снежная, нас все время заметало. Я с дедом вдвоем откапывались. Ребенка я преждевременно родила мертвеньким. Потом война по весне вроде как кончилась, я мужа-то жду, а от него никакой весточки. А я все жду, да жду. А в сентябре 40 года меня вызвали в Олонец в военкомат. Я сразу поняла, что беда. Там и сказали, что муж пропал без вести, дали на детей 100 руб. В то время очень большие деньги. А что деньги!? Василия-то нет…. Вскоре пришло письмо от одного солдата, который с Василием воевал. Он писал, что Василий погиб, а где похоронен не писал. А я уж так на могилку-то его хотела. Вот каждую ночь он мне снился. Бабки-то говорили – это оттого, что на могилку ты к нему съездить не можешь, вот и не отпускает он тебя, все зовет.

Не успели и слезы высохнуть – другая война. О начале войны с финнами ничего не слышали, пока из Речной Сельги люди не приехали, да не рассказали. Говорили, что приказ всем грузиться и уходить, дома сжигать. Но мы сразу сказали всей деревней, что никуда не пойдем. Виданное ли дело, сжигать дедовы дома. И куда в чужие люди идти!? Деревня у нас глухая, на отшибе. Свекр сразу сказал, что тут боев не будет.

Финны пришли быстро. Остановились они в Нурмолицах, иногда наведывались и к нам в Печную Сельгу. Впервые я увидала финнов, полоскав белье на речке. Они приехали на велосипедах, были очень доброжелательны с сельским населением. Каждого чем-нибудь одарили: кому перчатки, кому карамель.

Четыре финна остались в деревне, жили в палатке, но когда похолодало, то пришли жить к нам в дом. Относились ко мне со свекром очень хорошо. Свекр хорошо говорил по-фински, в молодости ездил с мужиками торговать в Финляндию. Я тоже понимала, да потом быстро стала говорить. Язык простой. Финские солдаты приходили потом к нам домой и зимами, по несколько человек, замерзшие. Останавливались, отогревались. Вроде в наряд ходили, проверяли, нет ли засланных партизан. В деревне говорили, что им приказано все время разведывать обстановку, расспрашивать, не видели ли чужих людей. Обысков в деревне не делали, только расспрашивали. А к нам и на самом деле никакие партизаны не приходили.

Так уж получилось, что мне приглянулся один из финнов. И я забеременела от него. Могла ли я тогда себя осуждать, ведь было мне 23 года. Финн старше меня был на 10 лет. Финны жили в нашем доме 10 месяцев, а когда летом 44 года стали уходить, очень уж он звал меня с собой. В Финляндию. Беспокоился за меня. Но мне очень жалко было оставить хозяйство, двух коров. Да и знала я, что у него дома есть жена и трое детей. Ну, куда я поеду! Уехал он до Туксы, но взял там лошадь и вернулся обратно за мной. Но не могла я покинуть родную деревню, хотя знала, что многие девушки и женщины уехали в Финляндию. Обещал он мне, что будет писать письма, но я сказала, что не надо, боялась, что после этих писем начнутся неприятности у моей семьи. Так и осталась я жить в родной деревне в доме свекра. А потом в голод в 1946 году похоронила и своих дочерей в детском возрасте. Но не только мне было тяжело: война в каждом доме деревни оставила след. Из 11 мужчин, которых забрали из деревни на войну, их всего 3 вернулись, да и то израненные. Только у моего свекра из трех сыновей с войны вернулся один, да и тот не справился с военными ранами и скоро умер дома.

Так мы вдвоем со свекром до 1956 года и вели хозяйство: сажали ячмень, рожь, держали скот. А после свекра я осталась совсем одна. Только память и осталась об этих событиях.

(Запись сделана в 1999 г.)

Записали:
Никулина Татьяна Владленовна – доцент, канд. ист. наук
Киселева Ольга Анатольевна – доцент